Николай Черкасов – актер эпизодической роли
27 июля исполняется 117 лет со дня рождения Николая Черкасова — одного из самых ярких советских актеров театра и кино, известного на весь мир благодаря главным ролям в двух шедеврах Сергея Эйзенштейна — «Александр Невский» и «Иван Грозный». Будучи суперзвездой и любимцем главного зрителя страны, членом Верховного Совета СССР, лауреатом Ленинской и пяти Сталинских премий, Черкасов не отказывался и от небольших эпизодических ролей. Студентка курса «Практическая кинокритика» Екатерина Комарова рассказывает о том, как маленькие роли большого артиста помогают понять логику его творческого пути.
Государственный артист Николай Черкасов, по словам главнокомандующего СССР Иосифа Сталина, «перевоплощаться умел». Из нескладного Кольки Лошака в «Горячих денечках» – в седовласого, но бойкого профессора Полежаева в «Депутате Балтики»; из раздутого члена географического сообщества Жака Паганеля в «Детях капитана Гранта» – в противоречивую фигуру Ивана Грозного в одноименном фильме; из тончайшего царевича Алексея в «Петре Первом» – в Александра Невского, теплокровного1 полководца.
Так же, без сомнения, Черкасов менял роль первого плана на эпизодическую. В 1942 году, одновременно с чеканкой военного ордена Александра Невского с лицом актера в образе князя, выходят два фильма, в которых Николай Константинович задействован в эпизодах.
В «Обороне Царицына» братьев Васильевых он играет крестьянина-ходока Митяя Кошкина, наделенного подвижным языком спорщика, но мыслью не обремененного: глаза моргают часто, но пусто; голова кивает, но полая. А в фильме «Его зовут Сухэ-Батор» Иосифа Хейфица и Александра Зархи – третья работа с режиссерами – Черкасов в роли небезызвестного «деятеля белого движения на Дальнем Востоке» барона фон Унгерн-Штернберга: свечи гасит пальцами, грозится построить аллею из виселиц, «готов умереть за восстановление монархии», а на голове – жидкий волос взъерошенный и вместо глаз – чернота безысходная. И руки, от нависающих рукавов брезгливо избавляющиеся. Руки артиста эстрады, изящно-ломкие, сохранившиеся с поры студенчества.
Вероятно, эти руки и обеспечили Черкасову первую роль в кино – Шарля-парикмахера в фильме Владимира Гардина «Поэт и царь». При росте 198 см и чрезмерной худобе руки становятся похожи на пару извивающихся змей, орудующих бритвой, а ноги пританцовывают, словно под флейту заклинателя. И все тело вытягивается в струну и вновь сжимается, насильно впечатывая образ в память зрителя.
В том же 1927 году Черкасов снимается в «Его превосходительстве» Григория Рошаля. Несмотря на то что номер толстого (М. Ростовцев) и тонкого (Н. Черкасов) клоунов – часть представления в цирке, то есть вставная конструкция, эпизод концентрирует в себе основной конфликт фильма: худой против упитанного, рабочий против губернатора, народная сила против застоявшейся, неугодной руки власти. А средние планы тонкого клоуна, разукрашенные улыбкой и низкими поклонами, будто бы приглашают появиться те самые листовки с призывом поддержать первомайскую демонстрацию рабочих.
Длинный и меланхоличный клоун был одним из звеньев цепи, возникшей во время обучения Черкасова в Институте сценических искусств. После просмотра киноприключений Пата и Паташона в исполнении датского дуэта комиков Карла Шенстрёма и Харальда Мадсена студенты-актеры воспроизвели шутливый танец героев.
Найденный в 2008 году в Мексике фильм Евгения Червякова «Мой сын» (1928 год) должен был включать этот эстрадный номер, но сцена с дуэтом не обнаружена. Однако в 1940 году в «Концерте на экране», где Черкасову также была отведена роль ведущего, номер, пусть и с заменой одного из исполнителей, все же появился. Это была расширенная версия: к Пату (Н. Черкасов) и Паташону (Р. Юрьев-Лунц) присоединился Чарли Чаплин (П. Березов).
В первые годы работы в кино Николай Константинович снялся более чем в десяти фильмах, большинство из которых не сохранилось. Среди них работы режиссеров Сергея Герасимова, Александра Файнциммера, Александра Иванова.
А вот фильм Фридриха Эрмлера и Сергея Юткевича «Встречный» (1932 год), в котором Николай Константинович играл влюбленного милиционера, свою первую звуковую роль в кино, уцелел. Но напевающего «Заводы, вставайте, шеренги смыкайте…» Черкасова –стража порядка увидеть современному зрителю не удастся: в окончательный монтаж эпизод не вошел.
Черкасов вновь встретился с Юткевичем на съемках фильма «Человек с ружьем» (1938 год). В этот раз экранное время актеру сохранили. Генерал-белогвардеец разыгрывает спектакль перед доверчивыми солдатами – просит проститься с конем, и пока те осматривают уникальную уссурийскую шашку, пускается на утек. Черкасов-актер в образе генерала «белой кости»2, который в свою очередь также находится в маске, но уже податливого и смиренного пленного, проектирует ролевую матрешку, обводя вокруг пальца не только опешившего Шадрина (Б. Тенин), но и зрителя.
Белого Николай Константинович играл не раз, притом что был уверен в праведности советской власти. Но имеется и эпизод с Черкасовым-красным – в фильме Рафаила и Юрия Музыкантов «За советскую родину» (1937 год). Полной грудью набрать воздух в роли командующего фронтом актеру не удалось из-за скупости задачи.
Двумя годами ранее случился белый эпизод в фильме Льва Арнштама «Подруги» (и в «Друзьях» Черкасов играл, но роль по хронометражу объемнее). Офицер Сергей Тимофеевич с превратившимися в пуговки глазами жадно поглощает плененную курицу. На минуту сам становится похож на пернатую. И погибает так же, словно на охоте раненная в спину добыча.
И эта двойственность, выраженная в оппозициях «красный – белый», «захватчик – жертва», «оригинал – копия» (в случае с Патом и Паташоном) или в сопряженном и одностороннем, как встреча с режиссером в нескольких работах (например, И. Хейфиц и А. Зархи) или повторение роли в некоторых фильмах (вновь образ Пата), сопровождает Николая Константиновича весь творческий путь, всю его жизнь.
Так и с образом Максима Горького, которого он дважды сыграл в эпизодах. Переплетения и здесь глубже: Горький когда-то присутствовал на показе танцевального номера «Пат, Паташон и Чарли Чаплин»3.
В 1938 году Михаил Ромм, создававший кинолениниану4, пригласил на роль Максима Горького Николая Черкасова. То был второй фильм дилогии – «Ленин в 1918 году». Несмотря на выверенный грим, создававшийся часами в течение трех недель, и точнейшее снятие пластики Горького, Черкасов пишет о проделанной работе так: «Но, увидя заснятые кадры на экране, я понял, что действовал резковато, слишком прямолинейно… образ нуждается в серьезной доработке»5. И такая возможность ему предоставилась в спектакле по пьесе «Грозовой год» – более 150 показов!6
Спустя 12 лет Григорий Рошаль снимет Черкасова в эпизоде в образе Горького в фильме «Академик Павлов», словно подводя итог сотрудничества двух выдающихся людей: актера и писателя.
Экранных Горьких, созданных Черкасовым, было двое, и в разных фильмах. Но случалось и обратное: две роли, планируемая и состоявшаяся, в одной картине. Так, режиссеры И. Хейфиц и А. Зархи прочили Черкасова на главную роль в фильме «Во имя жизни» (1947 год), но из-за автомобильной аварии, в которую актер попал вместе с Любовью Орловой и Григорием Александровым в Чехословакии во время съемок «Весны» (1947 год), его место занял Виктор Хохряков. По прибытии в Ленинград Николай Константинович все же получил роль в этом фильме, но эпизодическую. Старик Лукич – белоусый ворчун, главенствующий на периферии научного института, маленький человек, принимающий «большие» звонки. Словно изнаночная сторона профессора Полежаева, сыгранного Черкасовым в 1936 году при первом сотрудничестве с режиссерами в фильме «Депутат Балтики», «вывернутая» интеллигенция, довольствующаяся невхождением в ученые круги. Полежаев и Лукич – два брата, отраженные временем, социальным и политическим.
В том же, 1947 году выходят еще два фильма с Черкасовым в эпизодах. И если в «Новом доме» Владимира Корш-Саблина Николай Константинович играет архитектора, продвигающего идею строительства жилья из кирпича, потакающего идеалам нового времени, то в фильме Григория Козинцева «Пирогов» – человека разнузданного, кутящего, жизнь без оглядки проматывающего. Откупщик Лядов – выдающийся нос будто бы перешел в наследство от Лукича – имеет больную ногу и с цыганами деньги прожигает, видимо, тревогу запивает и засмеивает.
Один год – четыре несходные роли, от кинорежиссера Громова (гримом и жестом – слепок с Григория Александрова, поставившего фильм), роли драматической, до откупщика Лядова, характерного, гиперболизированного персонажа.
Николай Константинович Черкасов был непредсказуемым, неповторяющимся, многоликим. В одном фильме он отдавал все свои силы воплощению эпизодической роли, а в следующем, будучи царем, «рубил головы». Вместе с Эйзенштейном отстаивал «Ивана Грозного» перед Сталиным, Молотовым и Ждановым. Выходил из кабинета – и возвращался к работе над ролью. За главной вновь шли эпизодические. И он брался, без поднятого подбородка, как «мастер глубокого проникновения в человеческую душу»7.
Последней эпизодической ролью в кино для Черкасова стал Рузвельт в киноэпопее Владимира Петрова «Сталинградская битва» (1949 год). Образ, казалось бы, держится на гриме и костюме. В обездвиженном состоянии (актер был «прикован» к кабинетному креслу), за увесистым гумозом8 Николай Константинович сделал главным средством выразительности речь. Если закрыть глаза, превратиться в слух, то невозможно понять, какой именно актер произносит слова Рузвельта в поддержку Советского Союза. Черкасов как бы освободил место внутри себя и заполнил его тридцать вторым президентом США.
Николай Константинович Черкасов не делил своих героев на «маленьких» и «больших», не отдавал предпочтение «добрым», не гнушался идеологически не совпадающими с ним персонажами, как не дробил себя и в жизни. Из воспоминаний Иосифа Хейфица об актере: «…истинный человек всегда вмещает в себя все понятия, и вопрос только в том, как и где он проявляет себя с лучшей стороны»9.
Автор: Екатерина Комарова, студентка программы «Практическая кинокритика»
1 «Он [Черкасов] наполняет мой рисунок роли своею добротой и теплой кровью», – режиссер Сергей Эйзенштейн об исполнителе роли Александра Невского Николае Черкасове в фильме «Александр Невский» 1938 года. Николай Черкасов. Сб. ВТО. М., 1976. С. 293.
2 Парфенов Л. Николай Черкасов. М.: Материк, 2003. С. 84.
3 Парфенов Л. Николай Черкасов. М.: Материк, 2003. С. 85.
4 Лениниа́на – в СССР название совокупности произведений искусства и литературы, посвященных Владимиру Ильичу Ленину.
5 Черкасов Н. В театре и в кино. М.: Детская литература, 1973. С. 90.
6 Там же.
7 Николай Черкасов. Иосиф Хейфиц об актере. Сб. ВТО. М., 1976. С. 345.
8 Гумоз – мастика телесного цвета, при помощи которой по мере необходимости видоизменяют форму лица актера.
9 Николай Черкасов. Иосиф Хейфиц об актере. Сб. ВТО. М., 1976. С. 345.
